Русское Слово растекается по мысленному древу
Язык, которым написано «Слово», невероятно поэтичен, текуч и звучен. Правда, многие слова остаются непонятными до сих пор. Даже простое выражение «растекаться мыслию по древу», взятое из «Слова» и ставшее сейчас крылатым, находится под вопросом.
Некоторые полагают, что в строчке «Боянъ бо в;щий, аще кому хотяше п;снь творити, то раст;кашется мыслию по древу, с;рымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы», слово «мысль» выбивается из ряда животных – волка и орла. Есть версия, что вместо слова «мысль» в тексте стояло слово «мысь» – в переводе с древнерусского «белка».
В таком случае Боян пел обо всем мире в целом: бегал белкой по дереву, серым волком по земле, летал орлом под облаками».
Вот о «Слове» и часть текста, где в «Слове» встречается слово «мысь».
«Слово о полку Игореве» — памятник древней русской литературы. По времени написания «Слово» относят к 1187-1188 году.
СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ,
ИГОРЯ СЫНА СВЯТОСЛАВЛЯ, ВНУКА ОЛЬГОВА.
Древнерусский текст (часть — начало).
Не лепо ли ны бяшет, братие, начяти старыми словесы трудных повестий о полку Игореве, Игоря Святославлича! Начати же ся той песни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню! Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мысию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы. Помняшеть бо речь первых времен усобице, — тогда пущашеть 10 соколовь на стадо лебедей; который дотечаше, та преди песнь пояше старому Ярославу, храброму Мстиславу, иже зареза Редедю пред полкы касожьскыми, красному Романови Святославличю. Боян же, братие, не 10 соколовь на стадо лебедей пущаше, но своя вещиа персты на живая струны воскладаше; они же сами князем славу рокотаху.
Почнем же, братие, повесть сию от стараго Владимера до ныняшнего Игоря, иже истягну умь крепостию своею и поостри сердца своего мужеством, наполнився ратнаго духа, наведе своя храбрыя полкы на землю Половецькую за землю Руськую.
О Бояне, соловию стараго времени! Абы ты сиа полкы ущекотал, скача, славию, по мыслену древу, летая умом под облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища в тропу Трояню чрес поля на горы! Пети было песнь Игореви, того внуку: «Не буря соколы занесе чрез поля широкая, галици стады бежать к Дону великому». Чи ли воспети было, вещей Бояне, Велесовь внуче: «Комони ржуть за Сулою, звенить слава в Кыеве. Трубы трубять в Новеграде, стоять стязи в Путивле».
Вот спорная строка и спорное слово: «. растекашется мысию по древу». Некоторые искатели истины переводят «мысию» как «мышью» или «белкой». С ними я не согласен категорически. Причина вот в чём. Если вы прочитаете далее по тексту, то увидите категорически однозначное утверждение того, что «мысию» надо читать при переводе только как «мыслию» или «мыслью». А увидите вы и прочтёте вот что: «. по мыслену древу». Мысленное древо. Мысленное дерево. Категорически однозначно присутствует слово «мысль».
Моё категорически однозначное утверждение.
Категорически однозначно надо переводить «. растекашется мысию по древу» так: «. растекается мыслию по древу».
Источник
1. Мысленное Древо — авторский метод
При рассмотрении данного образа «Слова о полку Игореве», как и прочих, мы принципиально будем исходить из самого текста, а не внешних источников. Цитаты из «Слова» приводятся с номерами соответствующих «строк» текста.
Мысленное Древо преподносится читателю в самых первых строках:
«Боянъ бо в;щій, аще кому хотяше п;снь творити, то раст;кашется мыслію по древу, с;рымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы.» (3)
Боян, растекаясь мыслью по древу, может устремляться или в небо (к кроне), или на землю (к корням). В первом случае он становится орлом, во втором – серым волком. Орёл знает всё, что в небе (волю богов), волк знает всё, что творится на земле (дела людей). Таким образом, Боян знает всё – поэтому он и вещий.
Триады «Небо – Человек – Земля», как полагают некоторые, здесь нет, а есть дуальность «Небо – Земля», которая пронизывает весь текст: соколы и вороны, русские и половцы, русская земля и земля незнаемая, князь и солнце, князь и дружина (слава и честь), солнце и тучи и т.д. Это общая черта с фольклором*.
Поскольку триады нет, то нет здесь и «мыси» (мыши-белки), которые видят некоторые вместо ветвящейся мысли.
Для иллюстрации сказанного можно взять типичный степной пейзаж с линией горизонта посредине. Снизу, на земле, напишем все понятия «Слова», относящиеся к Земле, сверху — всё, что относится к Небу.
«Солнце св;тится на небес – Игорь князь въ Руской земли». (211)
Сюда же можно отнести и многие антагонистичные пары, разбросанные по всему тексту. Например, реки Донец и Стугна, песни готских дев и песни девиц на Дунае, три старых князя вначале и три молодых князя в конце. Образы двоятся, обеспечивая равновесие целого.
Таким образом, вводя вначале образ Мысленного Древа, автор описывает свой творческий метод, который, однако, приписывает Бояну.
* Русская традиционная культура строго бинарна: небо – земля, день – ночь, право – лево, муж – жена, красный угол – угол печной, свои – чужие, белый свет – тот свет и т.д. Соответственно, огромное значение приобретают границы между антагонистичными мирами. В сутках – это заря, в избе это матица, в одежде – пояс, в пространстве – это порог дома, ворота и межа поля.
Аналогично фольклорным конструкциям, «Слово» также строится на парах противоположностей. Соответственно важны и границы между ними. В «Слове» это, прежде всего, пересечение половецкой границы и как бы уравновешивающее его обратное пересечение в сцене бегства, когда Игорь переплывает Донец.
Что же касается дерева, то в нём явлены две важные для традиционной культуры черты. Во-первых его крона и корни зеркальны друг другу («как наверху, так внизу»). Во-вторых, дерево не просто ветвится, но содержит в себе структурный перенос от целого к частям: дерево в целом похоже на свою ветвь, ветвь – на лист («малое подобно великому»). Многочисленные образы «мирового древа», главным образом в вышивке, являют нам эти две черты дерева, которые можно было бы назвать «зеркало» и «перенос». Иногда в вышивках древо заменяется бабой с руками-деревьями, симметрию подчёркивают птицы или кони и т.д.
Несколькими строками ниже после первого упоминания образ Мысленного Древа дублируется, но говорится о нём немного другими словами:
«О Бояне, соловію стараго времени! Абы ты сіа плъкы ущекоталъ, скача, славію, по мыслену древу, летая умомъ подъ облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы!» (14)
Здесь Боян – «соловей (в смысле певец) старого времени». Раньше под облаками летал Боян-орёл, теперь под облаками летает Боян-соловей. А что касается напарника орла – серого волка, то неназваный, он присутствует в этой фразе и рыщет в тропу Трояна: «(волком) рища в тропу Трояню».
Летая умом под облаками (т.е. мысля возвышенно и глобально) соловей (певец) старого времени Боян «свивает славы оба полы сего времени». Так, образ мысленного дерева в дополнение к предшествующему, получает также и временной аспект: верх и низ, крона и корни Мысленного Древа теперь означают пары «настоящее и прошлое». Соответственно свиваются (соединяются, сопоставляются) слава «старых князей» со славой «молодых князей».
А теперь приведём несколько примеров того, как Мысленное Древо отзывается в дальнейшем.
1. В тексте есть два примера, когда птица и волк действуют сообща:
«Гзакъ б;житъ с;рымъ влъкомъ, Кончакъ ему сл;дъ править къ Дону Великому.» (42)
«Коли Игорь соколомъ полет;, тогда Влуръ влъкомъ потече, труся собою студеную росу. » (191)
(Во втором фрагменте ощутима шутка и к тому же автор здесь демонстрирует Метод: если один из двух полетел соколом (князь = сокол), то второй, раз уж место занято, — потрусил волком).
2. Пение (щекотъ) соловья, точнее, его отсутствие, встретится нам немного ниже:
«щекотъ славій успе, говоръ галичь убуди.» (35)
Здесь соловьи и галки – просто птицы. Общий смысл отрывка: ночь, все спят. Но, в то же время, соловьи означают русских, а галки – половцев (ср. в фольклоре пары «сокол – ворон» или «сокол – галка»).
Если в предыдущем фрагменте соловьи молчали, то ближе к концу «Слова» они запели, возвещая восход солнца и синхронное ему возвращение князя Игоря на русскую землю:
«Дятлове тектомъ путь къ р;ц; кажутъ, соловіи веселыми п;сьми св;тъ пов;даютъ.»
(202)
3. Игорь – пленник. В чутком сне он планирует побег и его душа мыслью (как бы волком) бежит на родину:
«Погасоша вечеру зари. Игорь спитъ, Игорь бдитъ, Игорь мыслію поля м;ритъ отъ Великаго Дону до Малаго Донца.» (185)
4. Словом «виться» с Мысленным Деревом связан следующий пассаж:
«Д;вици поютъ на Дунаи, вьются голоси чрезъ море до Кіева.» (212)
В данном случае Дунай зеркален Киеву, а между ними – «море» (через), которое сейчас называется Чёрным, а тогда Русским.
И т.д.
Всё оказывается связано со всем – одними и теми же словами, симметричными образами, рефренами автор объединяет всё в единое целое.
Данный в начале и дважды с вариациями повторенный образ Мысленного Древа является ключевым для «Слова» в целом, поскольку содержит в себе дуальность «Небо – Земля», которая будет последовательно проводиться далее.
Таким образом, приглашая в начале читателя посмотреть на Мысленное Древо, автор как бы даёт ему в руки правило, которым обязуется в дальнейшем пользоваться.
Как олицетворение глобального дуалистичного принципа Мысленное Древо «Слова» уместно сопоставить не с Мировым Древом и не Древом Жизни, а с Древом Познания Добра и Зла, т.е. познания противоположностей, пронизывающих наш природный мир.
Поскольку триады в мысленном древе нет, то мысь-белку нужно отринуть как несуществующую.
* Для современного сознания Мировое Древо, Древо Жизни и Древо Познания Добра и Зла – суть одно. Но это не так. Некоторые даже библейское древо с Адамом и Евой называют Древом Жизни.
Источник