ЛитЛайф
— Конечно нет. Женщины не допускаются, — ответил Нельсон с напускной строгостью.
Они постояли, поджидая Тэда, потом все вместе пошли к машине — новенькому блестящему «джипу».
— А мне помнится, вы говорили, что не выносите эти «дымящие штуки»? Убеждали, что старенький фургон протянет еще минимум лет двадцать. Пели мне песни и повсюду таскали пешком, — сказала Кэти.
— Лиза уже не так молода, пришлось купить для нее машину.
Заняв место водителя, Нельсон терпеливо ждал, пока устроится Тэд. Выглянув в окно, похвастался:
— Тоже мне гонщик! — Кэти внимательно оглядела ярко-красный автомобиль и прокомментировала: — Наверняка все знают, когда вы появляетесь на дороге.
— Точно. У них есть возможность вовремя убраться, — засмеялся Нельсон.
Вскоре машина исчезла за поворотом. Когда шум мотора стих, Кэти вернулась в дом, прибралась на кухне так, чтобы Джози ничего не пришлось делать. Затем натянула старенький шотландский свитер и через заднюю дверь выскользнула из дома. Ей хотелось свободно в одиночестве прогуляться по опустевшему острову.
Фиске заметил ярко-красный автомобиль, летящий впереди них по нижней дороге.
— Нельсон, — ответила Лиза, крепко держась за руль старенького фургона Лаурингов.
Несмотря на угрюмое настроение, Фиске развеселился:
— Нельсон? На новом «джипе»? Не может быть!
— На моем «джипе», — гордо ответила Лиза. — Просто я на время его ему одолжила.
— Вот так уже лучше! — заявила Лиза.
— Смех. Тебе надо побольше смеяться. — Перед ухабом она притормозила, поехала медленнее.
«На такой скорости мы вообще никогда не приедем», — подумал Фиске. Протянул в окно руку, дотронулся до веток лавра. Они оказались влажными, мягкими, немного успокаивали.
— Спасибо, что подобрала меня, Лиза.
— Рада помочь. С тех пор, как умер твой отец, мы не часто видимся. Мы соскучились по тебе.
— Дел много. Бумаги отца, адвокаты, потом Фонд…
Он действительно работал чуть ли не сутками напролет. Создавалось такое впечатление, будто всем сразу потребовались деньги семьи Спенсеров. Кроме того, хотелось составить собственное представление о том, какой должна быть эта благотворительная организация.
— Дороти сказала, что с адвокатской работы ты ушел. Теперь стало полегче?
Там он по крайней мере знал, что делать, а получаемые результаты были следствием коллективного труда группы людей. Теперь же приходилось одному нести ответственность за финансовое состояние семьи и за дела Фонда.
Внезапно ощутил радость от того, что опять оказался на Кинкайде, среди знакомых и близких людей. Ему так недоставало всего этого в последнее время!
— Ты не обидишься, если оставшуюся часть пути я пройдусь? — Ему хотелось ощутить под ногами землю.
Лиза остановила фургон. Выключив двигатель, обернулась к нему:
— Ты прелесть. — Фиске, поцеловав ее в мягкую щеку, потянулся к дверной ручке.
— Слушай, пока ты не вылез, хочу сказать тебе кое-что. Мы с Нельсоном восхищаемся тем, как ты справился с этим скандалом.
— Ты имеешь в виду Ашера? Ничего такого я не делал. Все вы помогали мне.
— Нет, дорогой. Ты держал голову высоко, и мы равнялись на тебя. И это твоя блестящая идея подписать хартию. Мы гордимся тобой, и Дуглас тоже гордился бы, будь он жив. Я хочу, чтобы ты знал об этом.
— Ничего особенного! Просто необходимо было сделать так, чтобы каждый пожелавший продать свою землю вначале предложил ее жителям острова. Вот и все.
— Позволь мне с тобой не согласиться. Ты сделал большое дело — все обдумал, сочинил текст, внушил нам необходимость подписать ее. Спасибо, мальчик мой, большое спасибо!
Быстро шагая, Фиске скоро вышел на песчаную тропинку, тянувшуюся по всему острову. Сейчас он находился на краю небольшого леса, где жили барсуки, а олени выгуливали молодняк. Свет, проникая сквозь кроны деревьев, оставлял на листьях и траве золотистые отблески. В далеком детстве где-то здесь он и братья Нортропы построили на ветвях серебристой сосны что-то наподобие шалаша. Это было их секретное место, о котором они не говорили ни единой живой душе.
«Интересно, смогу ли я его отыскать?» — подумал Фиске, но тут же отказался от своей затеи. Однако, сделав еще несколько шагов, вдруг услышал смех. «Господи, — удивился он, — неужели кто-то смеется в шалаше?»
Оставив пиджак на тропинке, Фиске осторожно вошел в чащу и подкрался к сосне. Притаившись под густыми ветками, посмотрел наверх. И увидел доски пола, маленькие босые ноги. Затем появилась светловолосая головка старшего сына Нортропов. Фиске стал осторожно пятиться назад, решив не тревожить ребят. Теперь пришла их пора играть здесь; пусть думают, что никто не знает про это тайное убежище.
«О чем это я? — подумал он, подбирая пиджак. — Неужели я такой старый?» На ходу нагнулся, подобрал камень, швырнул его в сторону. Нет, не старый, но определенно взрослый, ответственный и независимый человек, способный решать большие и маленькие проблемы. У него настоящее нужное людям дело. Но почему же он чувствует себя таким… одиноким?!
Впереди тропинка выходила в поле, примыкающее к землям Спенсеров. Отчаянно вздохнув, Фиске пожелал, чтобы с ним рядом шла женщина с худым лицом и большими печальными глазами.
Выбрав дорогу, идущую вдоль океана, Кэти брела и восхищалась тем, как солнце поблескивает в лужах стоячей воды, которую оставил прилив. Наконец, бросив последний взгляд на голубые воды Атлантики, повернула вглубь острова. Солнце теперь пригревало спину, но воздух оставался холодным и бодрящим. Везде явственно проступали признаки наступающей осени. Деревья понемногу роняли золотые и рубиновые листья. Они шуршали под ногами. Подняв голову, Кэти заметила длинную цепочку канадских гусей, улетающих с острова; темные головы составляли поразительный контраст с бледными грудками. Не те ли это птицы, которых она видела в свой первый приезд на Кинкайд?
Наклонившись, девушка подобрала длинную палку, обломала маленькие сучки и продолжала путь, используя ее как опору.
И вскоре она подошла к Мэнор-хаусу. Поднявшись на цыпочки, заглянула за ограду. Отсюда дом казался осиротевшим, окна первого этажа были прикрыты ставнями, парадная дверь закрыта. Ни с кем из Спенсеров встречаться особого желания не было, но определенно хотелось еще разок взглянуть на сад Дороти.
Он был великолепен. Цвели хризантемы, георгины, оранжевые ноготки, разноцветные астры.
— Пришли посмотреть на плоды своего труда?
Кэти вздрогнула и повернулась. Залюбовавшись цветами, она не услышала, как сбоку подошла Дороти.
— Извините меня, — проговорила Кэти виновато. — С дороги мне показалось, что в доме уже никто не живет. Не смогла удержаться, чтобы еще разок не взглянуть на ваш сад.
— Я рада вам. Проходите, — пригласила Дороти. — Поговорите со мной, пока я буду выкапывать луковицы.
Кэти осторожно прошла между грядками и, присев на корточки, потрогала коричневые луковицы, сложенные в корзине.
— Луковицы ириса. Их необходимо выкопать из земли до наступления первых заморозков, иначе подмерзнут. Я храню их на чердаке, а весной снова высаживаю. Помогите мне, если хотите. Работы хватит на двоих.
Опустившись на колени, Кэти начала голыми руками вырывать пучки травы, засорявшие цветы. Дороти вручила ей тяпку, пару перчаток, работать стало удобнее, вскоре возле нее уже выросла большая гора сорняков.
— Вот и все, — сказала Дороти. — Закончили.
Она присела на маленькую скамеечку, сняла перчатки, предложила гостье устроиться рядом.
Источник
Артур Гарипов — стихотворение «Вечер в Совхозе. »
Незаметно стемнеет в саду.
Спрячут горы жаркое солнце.
Мягкий свет упадёт на лозу
Через яркие шторы оконца.
Оживут у окна мотыльки.
Очень скоро очнутся улитки
У забора где спят лопухи
Не мешая уснувшей калитке.
В гуще листьев могучей айвы
Муравьи по закрученной ветке
Через складки сыпучей коры
Завершат путь к заученной грядке.
Зашипит в тишине майский жук
У корзины с душистою грушей.
Из малины шурша заспешит
Одинокий ёж неуклюжий.
Под орешиной тихая кошка
Притаится в углу темноты
Наблюдая как спелый тутовник
Понемножку роняет плоды.
Загорится квадратный экран –
Поплывут голоса меж деревьев.
Зазвенит на веранде казан –
Отзвенит, когда ужин согреют.
Млечный путь не тревожа луна
Проникая сквозь кроны деревьев
Приласкает узор топчана
Обнимая подушки из перьев…
Стоят у дороги и не шелохнутся,
Величием сонным — прохожих пленя,
Как будто от снега сейчас встрепенутся,
И падая он — засияет в огнях!
Большие, могучие, хвойные кроны,
Укрытые снегом покорно — молчат,
И даже взлетевшие с веток вороны,
Никак не тревожат деревья что, спят.
О, как вы прекрасны, могучие сосны,
Как много в вас силы, земной красоты,
И будто с картины ваш образ воссоздан,
Вживую глядит на меня с высоты!
Проникновенны ранней Осени мотивы.
Умолкли трели птиц и дремлют в дымке парки.
Лишь шёпот листьев обрамляет скверов тишь.
Рябины зреют, гроздья тянут, как подарки.
Пред красотою лип едва ли устоишь.
Осины нежности полны. Трепещут ивы.
Плоды каштанов разлетаются хрустя.
Стоят дубы, скрипя, но статью горделивы,
Своих шикарных крон объятья распустя.
Дыханье паром растворяется в прохладе
И опадает наземь каплями росы.
Лианы диких лоз рябеют, свесив пряди.
Весь Мир застыл. И будто замерли часы.
Проникновенны ранней Осени мотивы,
Где в каждом шорохе — акценты Волшебства.
Дни вдохновенны, хоть, случается, дождливы,
Но от Чудес Поры — кружится голова.
P.S. Осенью легко думается. Осенью теряется ощущение времени. пространства. И даже сама Вечность, позабыв о своём величии, проливается на Душу чем-то тихим и волшебным.
Мне в старческое рубище
не стоит облачаться.
Со шпилей Петербурга
вдруг повеяло весной.
Пора махнуть из города,
с природой пообщаться.
И встретиться под солнышком
с березою – красой.
Но трудно быть соперником
ласкающего ветра.
Еще трудней оправдывать
свой зимний неприезд.
Мне хочется надеяться
на ласковость ответа,
и я начну общение
с веселого «привет».
Источник
Георгий Скрипкин — стихотворение «Весна — пугливая шалунья»
Весна – пугливая шалунья,
украсить землю не спешит.
Седой зимы ледовый щит
еще сверкает в полнолунье.
Еще терзают холода
полей проклюнувшие шири.
Еще лягушки не ожили
на глади зябкого пруда.
Но все теплее ветерок,
и все звончее птичьи трели.
На тропках лужицы прозрели,
глядят с надеждой на восток.
И вот уже летят лучи
от богом данного светила.
Весна улыбкой озарила
по-детски шумные ручьи.
Лето прослезилось и ушло,
Спряталось за серым горизонтом.
Улицы одело по сезону
Осени дождливое крыло.
В зиму путешествовать вдвоем
Ты мне обещала бабьим летом.
Осень зачеркнула желтым цветом
Робкое желание твое.
Щурился малиновый закат,
Всматриваясь в серое безмолвье.
Был я с одиночеством помолвлен,
Балом правил желтый листопад.
Балом правил желтый листопад.
Пил я журавлиное прощанье.
Съежившись от снежного дыханья,
Брел по бездорожью наугад.
И с тоской взирая на луну,
Был готов завыть от одичанья,
Но услышал нежное журчанье —
Солнце показало на весну.
Рисует Осень свой портрет,
Пастелью на стекле,
Вплетая в волосы закат,
Скользящей по. щеке.
Из листьев клёна золотых,
Корона вся в резцах!
Прописан контуром овал
И локон на висках!
Румянцем нежно на щеках,
Пылающий рассвет!
Улыбкой томною манит,
Кораллов яркий цвет!
В глазах рыжинка — огонёк,
От солнышка привет!
Весь этот образ и краса,
Живой души портрет!
Незаметно стемнеет в саду.
Спрячут горы жаркое солнце.
Мягкий свет упадёт на лозу
Через яркие шторы оконца.
Оживут у окна мотыльки.
Очень скоро очнутся улитки
У забора где спят лопухи
Не мешая уснувшей калитке.
В гуще листьев могучей айвы
Муравьи по закрученной ветке
Через складки сыпучей коры
Завершат путь к заученной грядке.
Зашипит в тишине майский жук
У корзины с душистою грушей.
Из малины шурша заспешит
Одинокий ёж неуклюжий.
Под орешиной тихая кошка
Притаится в углу темноты
Наблюдая как спелый тутовник
Понемножку роняет плоды.
Загорится квадратный экран –
Поплывут голоса меж деревьев.
Зазвенит на веранде казан –
Отзвенит, когда ужин согреют.
Млечный путь не тревожа луна
Проникая сквозь кроны деревьев
Приласкает узор топчана
Обнимая подушки из перьев…
Источник