Скульптура пластика в дереве

Скульптура пластика в дереве

Знаменательно, что на выставках последнего времени, где были представлены как обстановка отдельных комнат, так и целых квартир мелкая пластика чаще всего отсутствовала (исключе­ние составляет «вятская игрушка»). В то же время в наших магазинах можно видеть в изобилии и юную балерину, и птич­ницу, и телятницу, и грузовой мотороллер, и сплетниц на буль­варе, и пару на пляже, и многие другие более или менее гра­мотно выполненные статуэтки в фарфоре, в грубой керамике, в пластмассе, в кости и дереве.

Очевидно, сам факт присутствия названных произведений на магазинных полках и полное их отсутствие в современной обстановке должен был побудить художников задуматься над природой этого явления. Однако на художественных советах, где принимаются подобные произведения, по-прежнему, царит полное благодушие, по-прежнему принимают и одобряют и птичниц, и балерин, и сплетниц так, словно вся эта мелкая пластика или более крупные произведе­ния по-прежнему рассчитываются либо на размещение в шка­фах-горках (как это имело место в XVIII—XIX вв.), либо на свободное размещение и обозрение с относительно далекого рас­стояния в больших комнатах и залах (характерных скорее, для дворцового интерьера).

Таким образом нетрудно заметить, что подобная мелкая пла­стика с ее бытовыми сценками и слащаво-натуралистической трактовкой находится в явном противоречии с масштабом п ха­рактером как наших жилых помещений, так и общественных зданий. Ведь изменились и планировка квартир, и размер ком­нат, и их высота, и освещение, и обстановка, и в первую оче­редь, мебель.

Естественно, что в прямой связи с этими изменениями дол­жны были измениться масштаб, тема и декоративные приемы мелкой пластики. Однако подавляющее большинство наших скульпторов продолжают работать так, как работали скульпто­ры Мейсенского, Венского, Гарднеровского или Императорско­го заводов. Вместе с тем, нетрудно было бы заметить, что об­становке нашей городской квартиры, как и общественного здания, никак не соответствуют бытовые сценки или отдель­ные фигурки, преподнесенные так, как это делалось лет 70—80 тому назад. Более того, они лишены смысла, они противоречат всему строю современной обстановки. Любопытно, что эта про­стая истина сразу становится ясной художникам, когда дело идет о какой-либо зарубежной международной выставке (на­пример, Пражской выставке керамики, выставке в Вильнюсе, 1971), но на внутренний рынок по-прежнему нескончаемой че­редой изготовляются произведения почти так же, как это имело место в прошлом. По-моему, бытовые сценки в фарфоре и по­добные им отдельные фигурки отжили свой век, как незаметно отжила и ушла в прошлое бытовая иллюстрация типа Агина или Боклевского.

Очевидно, что современная ящикообразная, секционная ме­бель, как правило, изготовляемая из светлой древесины, деко­ративные ткани обивки и занавесей, как и ковры, требуют, чтобы мелкая пластика была наделена повышенной декоратив­ностью, яркими и оригинальными пластическими свойствами и цветом. В этом случае она берет на себя роль основного деко­ративного «акцента» в оформлении и жилой комнаты, и обще­ственного помещения. Таковы, например, «Рыба» М. Павлов­ского, выполненная из стекла,«Конь» и «Жеребенок» М. Дени­сенко (майолика), различные животные, выполненные Д. Шушкановым из дерева, а из кости — И. Карахан. Правда, последние рассчитаны на то, чтобы «населять» узкую полосу полок в шкафу перед книгами.

Другим направлением можно считать путь художественного единства с формами современной мебели, рисунком, расцвет­кой декоративных тканей и т. п. В этом случае, очевидно, ком­позиция, масштаб, пластическая форма и цвет мелкой скульп­туры должны быть иными, позволяющими ей органически вхо­дить в круг вещей обстановки. Такова, например, «Сидящая женщина» К. Жумагазина, относительно крупномасштабная де­вичья голова Бубновой (Рига) и др.

Наконец, мелкая пластика, рассчитанная для деревни, долж­на, по-видимому, обладать иными особенностями, поскольку вкус колхозников и обстановка деревенского жилища еще су­щественно отличаются от вкуса и жилища городского жителя.

Какие же соображения можно привести, чтобы улучшить работу скульпторов мелкой пластики?

Следует считать очевидной истиной, что во всех случаях во­прос о месте постановки мелкой скульптуры является отправ­ным для работы скульптора, думающего о местонахождении своего произведения в современном интерьере. Ясно, что по­мещение статуэток за стеклом шкафа или полки может быть лишь исключением, а не правилом. Следовательно, надо поду­мать, чтобы мелкая пластика «вышла» бы в пространство ком­наты, заняв место либо на специальной полке, либо наверху достаточно невысоких шкафов различного назначения и т. д. Очевидно, что масштаб современной мелкой пластики в этих новых условиях должен, видимо, быть увеличен. Пластика форм, красота силуэта фигуры и декоративность цвета, есте­ственно, должны приобрести иной более яркий характер, учи­тывая сухой, антипластический, «рационалистический» харак­тер современной мебели. Существующие приемы в мелкой пластике не соответствуют современной обстановке, поскольку они созданы для совершенно иной среды, малоинтересны по содержанию, силуэту, декоративной форме и цвету. Вместе с тем «обобщенные» приемы, которыми увлекаются отдельные скульпторы, не только ухудшают мелкую пластику, но и дискре­дитируют поиски новых приемов, умаляют роль и значение мелкой пластики как красивого декоративного произведения.

В современной мелкой пластике, рассчитанной для современ­ной же комнаты, следует подчеркнуть ее художественное эсте­тическое начало в противовес существующему бытовизму и даже имеющейся натуралистической вульгарности. Вещь долж­на быть по-настоящему красивой, радующей глаз своим худо­жественным совершенством, игрою меняющихся линий и форм, чтобы человек, постоянно живущий в этой комнате, не переста­вал бы любоваться ею так, как это было в свое время со скульп­турой Шубина, Козловского и других. Одновременно следует предостеречь скульпторов от погони за красивостью, не имею­щей отношения к подлинному искусству. Естественно также, что художнику следует всемерно руководствоваться свойствами материала, техникой полив и окраски. Бытовая мелкая скульп­тура, как бы противостоящая обстановке комнаты, являющаяся ее основным «акцентом», как уже отмечалось, обязана иметь достаточно декоративный силуэт. Однако преувеличение в этой области нежелательно, так как скульптуре становится либо тесно в комнате, либо она даже вовсем «вырывается» из своего окружения («Клоун» С. Орлова).

Считается, что скульптура, посвященная танцу, особенно при­влекательна. Однако танец — одна из труднейших тем в скульптуре (умение сочетать грацию, пластику и движение), где ряд положений просто исключен — например, в классическом ба­лете, поскольку вытянутые напряженные палкообразные руки и ноги в скульптуре на редкость неприятны. Знаменательно, что античное искусство весьма сдержанно относилось к изо­бражению танца, предпочитая к тому же барельеф, а не круг­лую скульптуру.

Шарж в мелкой скульптуре или скульптура-карикатура так­же не приносят соответствующего удовлетворения. Они в луч­шем случае забавны и только. Вместе с тем, увлечение этим видом скульптуры привносит в мелкую пластику «эстетику безобразного». Поскольку художественная сторона нашей мел­кой пластики заставляет желать много лучшего, увлечение шаржами не имеет ни оправдания, ни перспектив.

Большую роль в мелкой пластике всех направлений играет цвет. Очевидно, что многокрасочность прежней мелкой пласти­ки, поддерживавшая самый жанр бытовой скульптуры, в на­стоящее время, в новых условиях ее местоположения, нецеле­сообразна. Монохромия или сочетание двух-трех согласованных друг с другом условных цветов — вот что, видимо, должно со­ответствовать новым пластическим формам мелкой пластики. Пример вятской игрушки здесь особенно показателен. Цвет, ес­тественно, должен поддерживать силуэт и пластику форм. Условность применения цвета вполне возможна. Однако при наличии цвета всегда следует думать о свойствах и качествах материала. Фарфор не следует раскрашивать под дерево, а де­рево под майолику. Один белый цвет в фарфоре закономерен лишь при безукоризненности белизны теста и особой декора­тивности пластической формы фарфора — правило, хорошо зна­комое прежним скульпторам, но основательно забытое совре­менными художниками.

Думается, что осуществление новых художественных задач в сфере мелкой пластики, в особенности посвященной деятель­ности и жизни человека, возможно лишь при условии преодо­ления имеющегося догматизма в этой области, когда художники-скульпторы неоправданно цепляются за старые приемы и формы, якобы обязательные для нашего искусства (наверное, таково понимание традиций). Знаменательно, что перечислен­ные выше новые черты уже наметились в мелкой анималисти­ческой пластике ряда художников (Павловский, Горлов, отча­сти Розов, Сотников, Воробьев и др.), причем каждый из них, что показательно, сохранил свою художественную индивидуаль­ность.

Источник

Арт-галерея «Пластика в дереве»

Посещение этого необычного музея состоялось в тот же самый день, что и музея сочинской милиции в Хостинском районе. Но, это настолько два разных объекта по восприятию, что я решил не объединять эти два посещения в один рассказ.
К сожалению, этот объект не относится к разряду часто посещаемых. Видимо, здесь сыграло роль то, что находится музей не в совсем удобном месте, на старой дороге от Хосты до Сочи, улица Звездная, дом 1, да и не особо рекламируется этот музей в последнее время.
А жаль…
Подобного в Сочи больше нет.

С какой-либо натяжкой арт-галерею можно сравнить с кафе Александра Скрыля в Абхазии по дороге к озеру Рица, но формат работ, тоже выполненных из дерева там иной.
Если Скрыль для создания образов использует естественные бугры, наросты, неровности на корягах, то Александр Александрович Соболь создавал свои произведения из цельного монолита дерева.
Итак, музей арт-галерея «Пластика в дереве»

Встречает нас и рассказывает обо всех экспонатах бессменный экскурсовод, хранительница музея, вдова Александра Соболя, Людмила Николаевна Соболь.

Разнообразие работ поражает — это и сюжеты из русских сказок, и христианская тема, и зарисовки из жизни, и фантастические чудовища.
Более 500 работ.

Во время осмотра невольно закрадывается мысль — вот бы парочку дома повесить…
Но, это исключено — не продается ничего.
Говорят, когда-то японцы хотели купить всю коллекцию.
Александр Александрович ответил им категорично:
— Не продается ничего. Всё это принадлежит России.

Немного портит впечатление скученность работ — им явно мало места в 4-х этажном частном помещении. Кстати, этот дом и эту квартиру строил сам Александр Александрович. Он не профессиональный художник и резчик по дереву, он — архитектор, строитель.
А изделия из дерева — это его 40-летнее хобби.
По окончание осмотра вижу насколько потрясенными увиденным выглядят мои спутники.
Трудно поверить, что всё это создано одним человеком.

Заканчиваем нашу поездку в Хосту осмотром знакового объекта — христианского креста на мысе Видном.

Источник